Я быстро шагал вперёд; может быть, даже слишком быстро. Так, успокоиться, успокоиться; желваки не играют, глаза не горят, и планы развернуться и придушить всех семерых мелких гадёнышей на месте мы тоже пока не будем пускать в ход. Терпение!

— Учитель, — вдруг обратилась ко мне Дайе.

— А? — я обернулся на неё; задумавшись о своём, я не ожидал вопроса.

— Вы ведь… Покажете нам техники жертвоприношений на праздник?

Я пожал плечами.

— Думаете, вы уже дошли до этого по учебной программе?

— Бросьте, — поддержал подругу Джиан. — Там ведь всё просто: делай так, чтобы жертва испытывала боль посильнее, но не умирала и не теряла сознание, вот и весь фокус.

— Так и зачем мне что-то вам показывать? — усмехнулся я. — Сами всё знаете.

— Может, вы просто не хотите выдавать посторонним секреты своей школы? — протянул Тэмин.

Я успокаивающе поднял ладони.

— Просто следуйте моим указаниям. Вы всё узнаете в свой срок и всему обучитесь вовремя. А когда придёт время, я…

— Время придёт уже через два дня! — возмутился Хёнсо. — Это будет моё первое жертвоприношения, и я не хочу выглядеть дилетантом! Пожалуйста, учитель!

— Шагаем, — отозвался я. — Что-то вы разговорились.

Ухмылки и лёгкий тон давались мне сейчас поразительно непросто. Казалось бы, я давно отвык от манеры бросаться на помощь случайным прохожим; даже жалея их про себя, я не спешил рисковать своими планами во имя абстрактного добра. Но вид телеги, набитой измождёнными детьми («специальная обработка, как же!»), внезапно вывел меня из равновесия. Оказалось, что даже мне не всё равно.

Ладно же, сволочи. Два дня, говорите?

Два дня — это большой срок. За два дня можно многое сделать и многое успеть.

Вернувшись в Хончи, я вовсе не распустил учеников по домам. Выстроив их перед своим домом, я вручил каждому по два брёвнышка из заготовленной на зиму поленницы и велел стоять прямо, раскинув руки в стороны — тренировать выносливость.

За время пути я немного подуспокоился. Желания вырвать молодёжи, так просто рассуждающей о жертвах и пытках, кадыки, во мне уже не было… но и отказать себе в удовольствии немного потретировать их — на совершенно законных основаниях — я не мог.

Ральф уже ждал меня дома. Как он сюда зашёл, спрашивать было бесполезно, и, увидев, как он сидит в кресле и выжидающим видом, я только бросил:

— Надеюсь, никто не видел, как ты забирался сюда.

— Не считай меня дилетантом, Готфрид, — откликнулся Ральф. — Может, у меня не стоит чудо-приложение, переводящее мне все языки, и я не умею прикидываться невесть кем, но я Плутающий и военный.

Я пожал плечами.

— Откуда ты узнал про приложение? Вроде бы, я не упоминал…

А может, и упоминал.

— Тупой вопрос, — ответил Ральф. — Я слышал твой разговор с этими шкетами-бойскаутами. Ты говорил на английском, а они отвечали тебе на своём, прекрасно понимая.

— Вообще-то, — поправил я, — не на английском, а на русском. Это уже ты слышишь меня на родном языке.

Мы какое-то время молчали, изучающе глядя друг на друга. Наконец, я встал и подошёл к окну.

Детишки послушно стояли внизу с дровами и старались не слишком качать руками. Отлично, отлично. Нужно сказать, при всей избалованности, физическая подготовка у них на высоте — слегка отстают только тринадцатилетка Джунсо да тупая блондинка Дайе, да и те не совсем уж безнадёжны. Нет, что делать с их телами — вопрос ненужный. Куда важнее, что делать с их мозгами…

Впрочем, почему это я задумываюсь о таком? Я здесь не для того, чтобы менять мир. Помотав головой, я повернулся к Ральфу:

— Есть хочешь?

— Я уже поел, — отозвался тот. — Сюда приходили слуги, приносили еду. Я зашёл как раз после них.

Я хмыкнул. Честно.

— А вот я поел бы, — с этими словами я направился на кухню. — Пошли, поговорим.

По счастью — а точнее, потому что я сам об этом просил мэра — еду мне привезли не в виде сухих круп и сырых свиных туш, а уже в готовом виде, нарезал и ешь. Я, не спеша, готовил себе бутерброды с копчёным окороком, на десерт взяв пару персиков.

— Итак, — не оборачиваясь, обратился я к Ральфу, который стоял позади меня. — Пока бродил без меня по городу, видел что-нибудь… интересное?

Он пожал плечами.

— Я не специалист по другим мирам. Обычное средневековье, с поправкой на то, где мы находимся.

— Да нет, не совсем обычное, — усмехнулся я. — Как насчёт прогуляться этой ночью и посмотреть на то, чем оно отличается от нашего средневековья?

Минуту Ральф молчал, а затем отозвался:

— Не морочь мне голову, Готфрид. Я пришёл сюда, чтобы услышать, как ты собираешься искать остальных наших и возвращать нас обратно.

Я пожал плечами.

— И кто тебе сказал, Ральф, что это — не часть моего плана?

Ральф снова замолчал, фыркнув. Я извлёк из кармана армейские жетоны и швырнул ему; военный поймал их на лету.

— Откуда? — говорил он сдержанно, но я сразу увидел, как он переменился, нрапрягся.

— Нашли в лесу мои детишки, — я махнул рукой в сторону окна. — Эмбер пыталась оставить знак для тебя или Йоко.

— Просто знак и больше ничего? — Ральф нахмурился, засовывая жетоны в свой карман.

— Задаю вопрос во второй раз, — усмехнулся я. — Пойдёшь со мной на прогулку этой ночью? Покажу кое-что интересное, а заодно отвечу на некоторые из твоих вопросов.

— Ты же не отвяжешься, Готфрид? — Ральф встал. — Хорошо. Встретимся через четыре часа, плюс-минус, назови место.

— У храмового комплекса, — сразу определил я. — Только не подходи вплотную. Нас не должны заметить.

Ральф покачал головой.

— Мне не нравится то, что ты задумал, Готфрид. Я ещё не знаю, что именно это такое, но мне оно не нравится.

— А мне не нравится то, что здесь происходит, — совершенно серьёзно парировал я. — Если рассказывать тебе, ты вряд ли поверишь, так что я попытаюсь показать. А после… может, и твоё отношение к происходящему изменится.

Ральф… не был дураком. Он был типичным американцем с мечтой облагодетельствовать весь мир демократией и равноправием, был параноиком, таскающим с собой целый арсенал. Но дураком не был. А вид детей, приготовленных для жертвоприношения, думаю, отрезвит его.

Что я собирался делать?..

Действовать по ситуации. Я ещё не знал, что увижу, как и кто этих детей охраняет, где их держат и так далее.

Ральф направился к двери.

— Эй, там же детишки, — окликнул я его.

Военный пожал плечами, не оборачиваясь.

— А ещё там чёрный ход и большая дыра в ограждении. Не нужно считать меня идиотом, Готфрид.

— Ну, вы же меня считали, — усмехнулся я, глядя, как Ральф выходит из комнаты. Передо мной лежали готовые бутерброды, и я, не торопясь, принялся за еду.

Поем — спущусь вниз. Детишек ожидает ещё и обещанный «спарринг», штраф за проваленную попытку, и что-то мне подсказывает, что уже с завтрашнего дня они будут относиться к своим попыткам осмотрительнее.

Что до меня, то я точно не собирался жалеть их в этих тренировочных боях. Не после того, что услышал.

Глава 26

Глядя на то, как буквально расползаются по домам избитые ученики, я испытывал какое-то особое садистское удовольствие. Нет, никаких тяжёлых травм — но синяков я им наставил достаточно, любой добропорядочный и ответственный родитель сразу поймёт, как тщательно я учу их драться.

Как я и думал, в бою они были… нет, не полные нули — просто «так себе». Полных нулей этот мир пережёвывал и выплёвывал, так что какие-то задатки были у всех. И всё-таки с моим опытом в сравнение это не шло — я уделывал их как котят.

Единственная, кто смогла меня более-менее удивить — Юнджи Арин. Наша прекрасная принцесса по-прежнему не могла тягаться со мной на равных… но все мои удары она встречала молча и терпеливо, как будто привыкла к подобному стилю тренировки. Более того — когда драка закончилась, она нашла в себе силы идеально ровно выпрямиться, поклониться и произнести спокойным голосом: