Она удивленно приподняла бровь, я продолжал:

— Вот например сейчас ты, Элизабет Белецкая, готова положить сотню ни в чем не повинных людей, чтобы спасти одного садисткого ублюдка, которому повезло родиться с именем, и не видишь в этом ничего зазорного, — я посмеялся и постучал пальцем себе по виску. — Наверняка ты об этом даже не подумала, так?

На самом деле, не мне об этом судить. Какие-то двадцать минут назад я сам рискнул жизнями тысячи. Фактически, я сейчас высказывал Элизе то, за что корил самого себя.

Девушка продолжала молчать. Я знал, что те немногие из максовских, что оставались в сознании, слышат меня. Скорее всего, меня даже снимают. Избиение Рэма уж точно попало не на одну камеру. Это сыграет мне на руку.

И скоро я снова стану звездой интернета.

— А ты бы никогда об этом не подумала. Потому что для тебя и тебе подобных — все эти люди просто инструмент, декорация и иногда — способ скоротать скуку. Рэмингтон Ротт получит то, что заслужил — за все пытки, убийства и боль, которую он причинил всем, до кого смог дотянуться. Шутка ли, он Он, ты, остальные кланы, вы слишком заигрались. Каждый из них задыхался задолго до того, как ты решила, что жизнь этого ублюдка важнее, чем они.

Не понимаешь, к чему я это, да?

Она молчала.

Я убрал ногу с лица Рэма и отступил на шаг. А затем пяткой ударил в основание позвоночника. Раздался хруст. Рэм заскулил.

Элиза даже не дернулась и просто продолжала стоять в исступлении.

— Убери навык, — я направился к ней, — Дай им сделать хоть вдох.

Она смотрела будто сквозь меня, казалось даже более холодным взглядом, чем ранее. Люди продолжали задыхаться.

— Ты — заигралась.

Ладонь соприкоснулась с ее щекой с громким шлепком. Пощечина.

И вот теперь в ней зажегся огонь. Лицо девушки застелил гнев, на глазах проступили слезы, а сжатые в кулаки руки яростно задрожали.

Наконец-то. Ее настоящие чувства. Ни смерть Локка, ни покалеченный Рэм, ни даже моя гибель — явно не вызывали и десятой части эмоций, что я вижу на ее лице сейчас. Ну да, ведь Элизу осмелились ударить.

Белый цвет ауры сменился оранжевым, я готов был поклясться, что она мне сейчас вмажет. Однако, гневный взгляд девушки на мгновение отвлекло что-то позади меня. Выражение лица резко изменилось.

— Пацан, ну ты не перегибай. — морщинистая рука Родиона легла на моё плечо.

Прим. Автора: [Удалено по требованию правообладателя]

Глава 17

Щека Элизы все ещё горела от пощечины, когда на плечо парня в маске с ярко-синим черепом легла старая рука её дедушки. Все это время она искала Родиона взглядом в толпе и когда казалось бы, все было почти кончено. Он, наконец, вышел на сцену.

Девушке и в голову не могло прийти, чем закончится его просьба «развеяться и захватить Ротта с собой». Сейчас она корила себя за то, что в такой несвойственной ей манере наивно решила, что дедушка хочет просто обсудить с этим парнем какой-то вопрос без лишних глаз. Черт, да она была бы готова помочь старику даже с чем-то мутным, вроде похищения Рэма. Если бы ей это сыграло на руку, разумеется. Однако все, что произошло дальше она предугадать никак не могла.

Даже зная о том, где и когда они будут, Родион все никак не появлялся, а потому Элиза позволила себе немного заиграться. Рэм был забавным парнем — настолько поглощенным своим эго и полной уверенностью в том, что раскусил девушку как орешек буквально за одну поездку в авто, что ей стало любопытно: а как далеко она сможет зайти? Подумать только, она спровоцировала две драки подряд, а всё, что проскочило на его лице по этому поводу — это садисткая радость от насилия и самодовольство от того, что «защитил» её. Наверняка парень был уверен, что после таких-то подвигов, остался в её сердце на долгое время. Смешно.

Правда, вот дальше уже было не до смеха.

Начались странные волнения людей, источник которых заинтересовал Элизу как бы не больше, чем игры с ее спутником. Тут наклевывалось что-то интересное.

Ну а дальше — появился он. Позади потока бегущих от чего-то людей, парень в капюшоне и маске с черепом. Грязная обувь, дешевые штаны и куртка. Легкая сутулость, что было скорее психологическим проявлением, чем физиологическим. Она приняла его за типичного фрика, что не представляет угрозы — это оказалось неверным суждением.

Он был пробужденным. Причем сильным. Таким, которому Рэм не смог ничего противопоставить. В тот момент Элиза даже словила себя на едва проскользнувшей улыбке — было забавно видеть, как обламывает зубы Ротт, наткнувшись на хищника покрупнее, а не на слабую дичь.

Вот только мысль о том, что на «пьяной драке» все не закончится, пришла слишком поздно.

Элиза наблюдала за методичным избиением чернокнижника и пыталась опознать породу этого зверя и его мотивы.

Это что-то личное. Ничем иным ярость, с которой парень в маске ломал кости Ротту, объяснить было никак нельзя. После одного из ударов, когда девушке стало понятно, что Рэм не выстоит и возможно сегодня даже умрет, произошла одна из двух вещей, которые Элиза так сильно не любила.

Ей стало страшно.

Нет, её пугал не хруст переломов, не болезненные стоны и не кровь, которой отхаркивался Рэм. Даже когда на месте его глаз остались только две пустые впадины, она повела лицом только от того, что их частичка оказалась у неё на кроссовке.

Страшно Элизе стало от простого, но очень гадкого осознания — она бессильна. Контроль над ситуацией потерян и предсказать, что придет в голову черепу, движения которого, между прочим, ей смутно кого-то напоминали — девушка не могла. Элиза почему-то ощутила себя очень маленькой и незначительной, ведь регалии не стоят и гроша, когда встречаются с ботинком, что очень хочет проломить кому-нибудь череп.

Все, что ей оставалось, это сохранять хотя бы иллюзию того, что она может прекратить происходящее в считанные секунды. И если сначала она предпочитала не проверять свои воздушные замки на прочность, то очень скоро это стало невозможно.

И замки, как им свойственно, рассыпались, оставляя за собой только страх.

Она сама не знала, чего ожидает от психа в маске, когда включила навык и уложила толпу зрителей на колени. Возможно это было последним способом ощутить контроль, если уже не над Рэмом, что судя по агоническим крикам остаток жизни проведет в инвалидном кресле, то хотя бы над своей безопасностью. Залезь под одеяло — монстр пропадет, держи включенным навык — из тебя не сделают такого же овоща, как тот, что валяется под ногами. Девушке хотелось держать картинку происходящего настолько простой, насколько возможно.

Пощечина лишила её даже этого.

В этот момент Элизе просто хотелась, чтобы проблема исчезла сама собой. Как любая другая проблема, что исчезала сама собой от щелчка пальцев при её положении.

И поэтому, когда она увидела за спиной незнакомца своего дедушку, произошла вторая вещь, которую терпеть не могла Элиза Белецкая — она в мгновение разрыдалась.

Как ребенок, который увидел своего родителя после того, как его кто-то сильно обидел, она полностью утратила контроль над собой и не могла остановить слезы, полностью уходя в тень «взрослого», что пришел решить за неё неподъемные, казалось бы, проблемы.

— Не перегибай, пацан, — произнес голос, который она не слышала вживую уже слишком давно.

Парень в маске замер на месте и резко оглянулся. Еще секунду назад он казался абсолютно уверенным в том, что делает. Действовал будто по отрепетированной сцене, место реплик в которой заняли крики Рэма, а занавесом послужил хлесткий звук удара ладони об её щеку.

Но сейчас, после того, как Родион его осадил, парень не выглядел таким уверенным. Он лишь дерганно переводил взгляд с жертвы на свои руки — черный цвет которых медленно сходил на нет.

Почему-то она знала, что сейчас под этой маской скрывается гримаса ужаса. Под взглядами приходящих в себя людей, что с опаской начали расходиться по сторонам, парень попытался унять дрожь в своих ладонях, спрятав их в карманы куртки и посмотрел на Родиона.