Стоило Белецкому коснуться двери, как на ней прорисовался фиолетовый узор. Постепенно его цвет начал меняться на оранжевый, а затем и вовсе на красный. Спустя секунду дверь вспыхнула.
Взрывная волна не могла сделать такому сильному пробужденному, как Вульфрик, ничего страшного. А потому он даже не стал проверять своё тело на наличие всех конечностей и быстро подорвался на ноги, чтобы убедиться в том, что его не настолько сильная дочь цела и здорова.
Повернув голову, он увидел перед собой то, чего увидеть никак не ожидал.
Марк Ротт, тот самый, что десять минут назад пытался потопить Вульфрика на совете, прикрыл Элизу.
Прикрыл своим телом.
В груди парня торчал довольно длинный металлический осколок, на который тот глупо таращился широко открытыми глазами. За его спиной же стояла Элиза, которая, похоже, не до конца осознала, что вообще сейчас произошло.
— Марк, — Белецкий быстро потряс головой, — ты в порядке?
Ответ казался очевидным.
— В полном, — парень схватился рукой за железку и сломал её длинный конец, оставив впившийся в кожу наконечник внутри. — На мне… — он скривился, — всё быстро заживает.
— Но… — Вульфрик выставил свою руку, чтобы в случае чего подхватить раненого, однако тот лишь покачал головой.
— Говорю же, все в порядке.
Любому мужчине, особенно в возрасте Марка, иногда хочется почувствовать себя крутым. Однако сейчас было не время и не место для дешевого бахвальства. Он вел себя так, словно застрявший в груди кусок металла — какая-то жалкая царапина, и это могло стоить ему жизни. Марк казался Вульфрику умным парнем, чтобы не выделываться так перед Элизой.
Та тоже повела себя несколько необычно. Она не бросилась благодарить своего спасителя и не замерла в шоке, и даже выглядела не шибко испуганной, а скорее — довольной? Как будто поняла что-то, до чего долго не могла додуматься.
Белецкий ломал голову над тем, что на уме у его же собственной дочери, не один год, и ситуации вроде этой только подбрасывали дров в костер.
В любом случае, пока что для этого не было времени. Марк стоял на ногах, и хотя было заметно, что прятал боль изо всех сил, умирать в ближайшее время не собирался, Элиза же просто стояла рядом с ним. Вульфрик повернулся к кабине и медленно шагнул внутрь неё.
На этот раз повезло и никаких ловушек, основанных на печатях, внутри не было. Как, впрочем, не было и самого Родиона.
Машинист в фуражке был мертв и просто-напросто зафиксирован на стуле так, чтобы его было видно со стороны двери, а всевозможные кнопки и рычаги, включая стоп-кран, были либо расплавлены, либо сорваны с места. Поезд же, тем временем, лишь набирал скорость и мчал вперёд без остановки. Скорость размывала пейзаж за окном настолько, что тот казался довольно условным, а те немногие из датчиков, что уцелели вовсю горели красным цветом, что никогда не предвещает ничего хорошего.
Сзади раздался топот.
— Господин Белецкий, — охранники все же осмелились явиться в соседний вагон, спустя добрую минуту после взрыва в кабине, — что стряслось?
Вульфрик хотел было послать их к чертовой матери, однако понял, что можно сделать это хотя бы с пользой.
— Поезд неуправляем, — обратился он к ближайшему из остолопов, кажется из клана Гродских, — Нужно собрать всех в одном вагоне и предупредить, что сейчас может немного покачать.
Два раза повторять не пришлось, и толпа бугаев понеслась обратно по поезду.
— И что будете делать? — схватившийся за грудь Марк опёрся об стену и вопрошающе посмотрел на Вульфрика.
— Я не знаю, обо что именно Родион хочет всех нас разбить, но… — мужчина закатил глаза. — Мне всё равно платить Остриху за этот е*учий поезд.
Белецкий схватил Марка с дочерью за плечи и чуть ли не силой вытолкнул из головного вагона, после чего вышел и сам.
Он повернулся лицом к переходу между частями состава.
— Лучше вам закрыть глаза, — спокойно бросил мужчина Элизе с Роттом.
По всему телу Вульфрика Белецкого начал расходиться лазурный узор. Он очень не любил использовать этот навык, однако более подходящей для него ситуации попросту было не придумать.
Рука мужчина ярко вспыхнула по всему вагону, однако затем сияние постепенно начало сужаться до размера ладони Вульфрика. Когда всё было готово, он направил свет вниз.
Восемь тонн железа расплавились за считанные секунды, отделяя головную часть поезда от всего остального состава. И с каждым мгновением голова поезда, теперь уже освободившаяся от вагонов, всё дальше уносилась вперед.
Прежде, чем остановиться полностью, то, что осталось от поезда, громыхало по рельсам еще около трех минут.
Марк с Элизой смотрели на располовиненный вагон с широко открытыми глазами, но даже не успели ничего сказать. Вульфрик прошел мимо них обратно в поезд, так как прекрасно знал, какой бардак сейчас поднимется среди клановских.
А наличие толпы испуганных пробужденных сейчас совсем не было в его интересах.
— Прошу, — начал он, когда вошел в вагон для охраны, куда успели привести всех глав кланов, не считая Председателя Гиарра, — Успокойтесь, господа.
Разумеется, это не сработало. Когда первичный поток вскриков, требований объяснить ситуацию и вернуть деньги за поезд утих, вперед вышел Альберт Флейнс.
— Будь так добр и скажи, что происходит, Вульфрик? — он, в отличии от остальных, хотя бы старался поддерживать видимость спокойствия.
Белецкий глубоко вздохнул и оглянулся по сторонам, с удивлением обнаружив, что Марк и Элиза тоже вошли сюда вслед за ним.
— Если бы я знал, что происходит, то с удовольствием бы сказал, — мужчина развел руками — Но пока я могу только предполагать.
Ему показалось, что после этой фразы сзади донеслось нечто похожее на смешок, однако Вульфрик продолжил говорить.
— А предполагаю я, что Долгов хотел нас всех угробить, — Белецкий цокнул языком. — Но что бы он там ни задумал, я с этим справился и теперь нам ничего не угрожает. Осталось лишь выбраться отсюда, — он перевел взгляд на старающегося не закричать Остриха, — как и обещал, я всё компенсирую.
В этот момент Вульфрик заметил, что взгляды клановских изменились. С ним никто не стал спорить и задавать встречные вопросы, все лишь удивленно смотрели за спину главе клана Белецких. Тогда он и сам повернулся назад.
Марк Ротт стоял у окна и тихо смеялся, глядя наружу.
— Что смешного, Марк? — нахмурился Вульфрик.
Парень в ответ улыбнулся и окинул всех присутствующих взглядом.
— Он хотел, чтобы вы остановили поезд, — Ротт снова уставился в окно и закачал головой.
Когда Вульфрик Белецкий выглянул наружу, то увидел там то, чего не видел никогда ранее. Стоял день, но небо над головой казалось сумрачным, как в грозу. Это были не сгустившиеся тучи — небо всё ещё оставалось безоблачным, и солнце висело над головами. Тёмный оттенок и небу, и солнцу придавала Скверна, разлившаяся вокруг совершенно материально и явственно.
И шевеление… Шевеление повсюду.
Казалось, всё обрело жизнь — или некое вывернутое подобие жизни. Ветки мертвых деревьев тянулись к ним. Иссушенный труп кошки в пяти метрах от обочины вдруг поднял голову и беззвучно пополз к вагону, переваливаясь на сухих лапах. Мелкие признаки шевеления то тут, то там, без возможности разглядеть, что именно шевелится. Много. Безумно много, настолько, что выглядело это не отдельными деталями, а целой картиной. Как будто сами тени ожили и теперь идут сюда.
К поезду.
Марк рассмеялся ещё раз.
— Добро пожаловать в мертвый город, господа.
Глава 24
Довольно трудно строить из себя крутого, когда в груди торчит кусок железа. Но я каким-то образом умудрялся.
Из приятного — за то время, что я провел, бегая по вагонам с Вульфриком и Элизой, я понял, каким образом Белецкому удалось добиться своего положения в совете. Если он со всеми проблемами разбирается так же быстро, как с тем, что произошло в поезде, то ничего удивительного в том, что ему удалось захватить власть в совете, не было.