Мы переглянулись. Звучит как начало крутого фентези-романа? Вот только из Герберта так себе выходил мудрый ментор, а я слабо тянул на юного героя.

Да и вообще, я терпеть не мог мономиф.

— То есть, этот секрет хранился все эти годы, так, что о нём не знала даже моя бабушка… — сощурился Лев, — а теперь вы сообщаете о нём… нам?

— Я сообщаю о нём тем, кто заинтересован в свержении Люция, — ответил старик. — Секретность имеет смысл, пока ты хранишь что-то, а не когда используешь. Разумеется, если мы сделаем всё быстро — иначе Люций выследит нас и поинтересуется, куда и зачем мы направляемся.

— И не он один, — Тина поглядела на своего бывшего. — Твоя бабушка тоже присоединится к нему. Надеюсь, ты не строишь никаких иллюзий на её счёт?

— Она сначала устроила катастрофу, и лишь потом сказала мне прыгать, — хмыкнул Лев. — Похоже, она не очень бы расстроилась, если бы я погиб. Я ведь то ещё разочарование.

— Кстати, о ней, — старик снова обернулся на меня. — Ротт. Мне почему-то кажется, что именно ты знаешь об этих воскрешениях больше меня. Мадлен Дюбуа, которую я знал, была полна сюрпризов… но бессмертие — это что-то новенькое даже для неё.

Я вздохнул. Что ж, я ожидал этого вопроса.

— У нас с ней, если вы заметили, есть кое-что общее, — начал я, откинувшись назад. — Мы оба имеем один и тот же редкий и, по всеобщему мнению, малополезный атрибут — Уроборос.

Шраут молча кивнул; остальные тоже ничего не говорили, глядя на меня, лишь Рубан смотрел на дорогу — но я был уверен, что он слушает не менее внимательно.

— Уроборос — замкнутая система, — я говорил уверенно, но медленно. В конце концов, я сам знал всё это лишь условно, и только богатый опыт давал мне кой-какую информацию. — Его магия не действует ни на кого, но и чужая магия не подействует на него. Скверна… она поднимает людей из мёртвых, воскрешает их. Но она также и меняет их души и тела. В случае же с Уроборосом… остаётся только воскрешение. Я не знаю, почему один эффект случается, а другой нет, но так это и работает.

— Хочешь сказать, Марк… — проговорил Рубан, — любой человек с Уроборосом потенциально бессмертен?

— Выходит, что так, — я пожал плечами. — При условии, что его мёртвое тело контактирует с большим количеством скверны. Разумеется, Дюбуа ожила — сразу же после того, как…

Я замолчал и неловко кивнул на тёмно-багровое небо за окном.

— Ну, а ты сам? — старик не отрывал от меня своего взгляда. — Слава бессмертного закрепилась за тобой ещё до этого.

— А разве не очевидно? — я повторил свой жест. — Я — ходячее, автономное хранилище скверны. Любой Уроборос бессмертен, если вокруг достаточно скверны, но только я ношу в себе её столько, что мне уже плевать, где и как я умру. Этим я отличаюсь от других Уроборосов.

— Ага… — пробормотал старик. — Значит…

Он замолчал, не закончив мысли, но я успел уловить быстрый взгляд, кинутый на Льва. Кажется, он подумал о том, что убить Дюбуа проще, чем казалось — нужно просто упокоить её там, где не будет скверны.

— Ладно, — я постарался опять перевести тему на Арк и оружие. — Так… куда мы едем?

— К тебе домой, Марк, — кивнул Шраут. — В Альянс Пяти, а если конкретнее — в Морбрег.

— Морбрег? — поразился я. — Курортный городок? Место, где проходят праздники и фестивали, где полно туристов… и там спрятан Арк?

— Ага, — Шраут чуть улыбнулся. — Милое местечко, пляжики и сосновые леса. Совершенно не подозрительное. А ещё — там моя же собственная спецслужба не так сильна, а потому секрет останется секретом. Местные же власти…

Он развёл руками.

— Власти Альянса никогда не были особенно умны.

— Эй! — возмутился я. — В настоящий момент, власти Альянса — это я!

Шраут ничего не ответил, но в его глазах можно было легко прочесть — «А я о чём?»

Вздохнув, Мадлен Дюбуа села.

Перед её глазами ещё стояло пламя взрыва, в ушах скрежетал металл. Такие вещи, как крушение вертолёта, надолго врезаются в память.

И всё-таки её ожидания оправдались. Ротт тоже умер — возле неё, обеспечив её достаточным притоком скверны. А остальные, разумеется, мертвы. Теперь они один на один, и второй раз она не даст юнцу…

Мадлен огляделась. Она находилась не в лесу.

Похоже, всё немного усложнилось.

Тело привычно болело, но это была не боль от травм, а привычное состояние старухи. Итак, где она?.. Кажется, помещение было моргом. Значит, её останки выковыряли из вертолёта, привезли сюда…

Тогда откуда тут взялась скверна?

Накинув на себя сразу две простыни, Мадлен толкнула дверь в коридор. Не заперто, вот и…

Старуха замерла.

В помещении морга не было окон, но здесь, в коридоре, всё было видно хорошо. Чёрное солнце. Багряное небо. Скверна. Дюбуа прильнула к окну, разглядывая новый облик столицы.

Ротт? Это связано с его смертью? Он ведь говорил что-то в духе «Умру я — умрут все», или это болтал агент Рубан?

А может, это вовсе не связано?

Что же, здесь, в пустом коридоре, ей бы никто не дал ответов на эти животрепещущие вопросы. Но… Мадлен знала, куда пойти, чтобы получить все ответы. Знала, к кому пойти. Впервые за много лет она чётко осознавала, что делает, а главное — ради кого.

Запахнув на себе простыни, старуха гордо вскинула голову и двинулась вперёд по коридору.

У них с Люцием было больше общих секретов, чем все думали — включая выскочку Шраута. Тот вечно совал свой нос во все дела, собирал информацию, едва ли не прыгал к ним в кровать. К счастью, Мадлен и сама смыслила в конспирации.

Улицы столицы представляли собой кошмарное зрелище — толпы людей, давка, паника, крики о конце света. Мадлен добиралась до дворца пешком, так что в этом был и плюс — на неё почти не обращали внимания. Одно хорошо — идти было недалеко.

Кажется, пока сильного урона городу нанесено не было. Судя по тому, как небо, багровое вначале, чуть изменило свой оттенок на тёмно-оранжевый… над столицей были экстренно выставлены щиты.

Жаль, надолго их не хватит. Даже сейчас скверны хватило, чтобы воскресить её. Дальше будет больше. Скверна начнёт накапливаться постепенно, люди будут болеть, сходить с ума; затем — смерти и воскрешения в виде осквернённых… Думается, до того времени либо что-то придумают, либо наладят эвакуацию. Если бы ещё этот плебс унялся и не паниковал…

Старуха думала обо всём этом отвлечённо. Сейчас её больше всего занимало другое — Люций.

И, кажется, тот их общий секрет, о котором она подумала, был ни Шраутом, ни кем-либо ещё не обнаружен. Внутрь дворца её, разумеется, пустили беспрепятственно, а дальше — нажать на потайное место, и вот небольшая ниша уже открывается проходом.

Когда у тебя роман с Императором — человеком женатым и вообще приковывающим к себе все взгляды — вам просто необходимы укромные места, потайные уголки и, конечно же, скрытые переходы, ведущие в его покои.

Дорогу Дюбуа знала буквально на ощупь. Пробираясь вперёд по узкому коридору, она молила Небо об одном — чтобы он оказался там, на месте. Тот единственный человек, которому она могла сейчас довериться.

И — он оказался на месте.

— Люций, — выдохнула она, выбираясь наружу.

Император, стоящий у окна… казалось, почти не изменился. Тогда, ночью, у мемориала, он выглядел иначе — полумёртвый, растрёпанный. Сейчас он был подобающе одет и причёсан. Как если бы он никуда не уходил на столько лет.

Люций обернулся; секунд пять он молча скользил по ней взглядом, затем полностью развернулся к ней.

— Мадлен, — кивнул он. — Зачем ты пришла?

— Люций, — снова произнесла Мадлен, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Там, у Мемориала… когда ты прошёл мимо меня, я подумала — на какое-то мгновение, что…

— Ты знаешь, где сейчас Марк Ротт и его союзники? — Люций перебил её со скучающим лицом.

— Нет, но… — она сделала три шага ему навстречу. — Господи, Люций, да что с тобой? Ты… даже не скажешь мне ничего?